Рок. И посох в песках оружие - Юрий Швец

Одна, из этих птах, потревоженная прибоем, будто бы не налетавшись за день, вдруг взлетает высоко над скалами и летит, в пелене обрывков тумана, вдоль их протяжённости к большому выступу берега, уходящего в море длинным «носом» мыса. Она, разогнавшись, резко меняет курс в сторону «носа» мыса и переходит на «бреющий» полет, летя вдоль выступа берега мыса. Редко взмахивая крыльями, она поднимается чуть выше и снова переходит на «бреющий», инерционный полет. Но вот мыс закончился… Но птица не меняет курса?! Лишь взмахи её крыльев становятся более учащёнными и полет снижается! Она летит над волнами на той высоте, что если бы это было днём, то эти же волны, могли накрыть её своими рваными, пенными гребнями! Но сейчас, когда ветер – их партнёр по жизни, истратил свой дневной запал сил и, отдыхает, вяло, устало и сонно делая свои последние вздохи, находясь в ночном полудрёме перед своим утренним пробуждением, птаха торжествует своей неуязвимостью и удалью, над усталой, поверженной стихией! Но давайте подумаем? Что она делает? Ведь она не чайка и не альбатрос! Улетать ночью, в таком густом тумане, далеко от берега для неё очень опасно?! Но птаха, несмотря на наши с вами тревоги за её судьбу, продолжает свой полет ещё дальше вглубь моря?! Что с ней? Неужели она потеряла направление и рано или поздно её ждёт гибель в волнах? Её полет становится вызовом всей безграничной водной стихии… Но, вот она, вдруг, начинает подъем, и скрывается в верхних слоях тумана… Серая мгла поглощает глупое маленькое существо… Старец Протей, незримо поплескавшись в волнах, вздыхает, сокрушаясь думами о судьбе глупой птицы и устремляется в том направлении, где последний раз он заметил взмах её крыльев… От этого его толчка, слышится какой-то странный всхлип и крутая волна, родившаяся сама по себе, несётся к берегу…

…Протей проносится вперёд и вдруг слышит, своим очень чутким, натренированным тысячелетиями слухом, знакомый шелест разрезаемого крыльями воздуха… Вот оно что?! Напрасно, мы с вами, переживали за глупую птаху! Из темноты, волнующегося моря высовываются мачты нескольких военных галер, которые покачиваются на волнах, неся вахту блокады Солунта. Города, находящегося в непосредственной близости от плато Геиркте и горы Эрик, на которой расположился лагерь Гамилькара Барки. Наша птаха оказалась не такой уж глупой и поднялась над туманом, чтобы безошибочно определить нахождение военных галер, высокие мачты которых, проглядывают над опустившимся туманом… Птаха, дав круг над галерами и сориентировавшись, устремляется к одной из них, опуская свой уровень полёта и вырываясь из плена скрываемого её тумана… Теперь её уже не только слышит, но и получает возможность видеть наш старый сплетник Протей, незримо присутствующий на водной глади ночного моря!… Он, с удивлением, наблюдает за птахой и видит, как её полет опускается до уровня бортов галеры. Она летит вдоль длинного корпуса галеры и ныряет в небольшое отверстие, в носовой части судна… Мы, вместе с морским богом, успеваем увидеть скрывшийся в отверстие, где, по-видимому, свела своё гнездо птаха, раздвоенный ласточкин хвост…

…Протей, улыбнувшись в свои длинные водоросли-усы, удовлетворён решением цели полёта птицы и теперь, заинтересовывается тихим разговором, происходящим на борту галеры, который своими обрывками, достигает его слуха…

– …вернулась домой! И где её носило до сих пор? Видно, блудница нашла голубка на берегу!…

Слышится тихий смех…

Протей, потеряв интерес к разговору, вдруг, слышит что-то заинтересовывающее его намного больше!… Эти звуки влекут его к себе и он, поймав и расслышав небольшой кусочек продолжавшегося разговора, медленно начинает тонуть, перед броском в новом направлении…

– …скоро должен показаться! Патруль их, состоит из весельных трирем, они проплывают здесь каждую третью ночь! Плывут вдоль берегов от Эрика до Панорма! Три десятка трирем. Скоро, ты их увидишь! Это очень быстрые корабли!…

Разговор обрывается… Собеседники явно чем-то отвлеклись…

– Слышал?! Будто, что-то огромное проплыло под кораблём?! Галера качнулась и приподнялась?!

– Да, здесь это бывает часто! Не знаю с чем это связанно?! Может киты, играя, как наша блудница, что прилетела только что, задевают нас, своими огромными плавниками?… Может это то, что понять нам, пока не дано?!… Но мы, отклонились от темы?!

– Да! Я хочу, побыстрей, разобраться с вымпелами. Чтобы столкнувшись с неприятелем, знать, где свои – где чужие! Вообще, я, пришёл на флот, чтобы нос к носу столкнутся с этими злобными пуннийцами! А какие вымпелы у них на гафелях, мне неизвестно, Целий?

– Вот это правильный, заданный тобой вопрос, Антоний Бриан! Ты только начинаешь службу и поэтому мой тебе совет – если увидишь на море пуннийца, будь он торговец или рыбак, а тем паче, военный корабль – никакой пощады! Только так, мы, добьёмся победы! Так сказал наш консул Метелл! Хочется думать, что он прав! – говоривший эти слова замолчал на некоторое время, будто вспоминая «что-то». – А в цветах и вымпелах, я тебе помогу разобраться! Я уже служу более пяти лет и не раз видел в бою стяги и Ганнонов и Баркидов! – Закончил он, после некоторого раздумья.

– Ну, ты это, конечно же, загнул, Целий! Воевать против простых торговцев и рыбаков? Это не придаёт славы республике! В скольких стычках, ты принимал участие, Целий?

– Это уже не посчитать. Примерно в двадцати трёх!

– Да! Теперь я понимаю, что славу Риму на море принесли такие стойкие центурионы как ты! Отчаянные и бесстрашные воины, готовые отдать все, включая жизнь, ради славы римского флота!

– Да, слушать тебя, трибун Бриан, очень приятно! Жаль, проклятые пуннийцы, сидят в своих норах и не выползают из них! А то бы я, продемонстрировал свою сноровку в сражении, и манёвренность своей галеры! Ты бы увидел, как пятятся и спасаются бегством их корабли!

– Да, жаль! Но насколько, я знаю, в последнем сражении у Эдгат, в битве не участвовал флот Баркидов? Если бы они там были, говорят, ещё не известно, одержали бы мы победу?!

– Все вранье! Будь там Баркиды, их галеры также были бы разбиты, на мелях вдоль островов, остальные бы удрали, как и всегда!

– Твоя уверенность, заставляет меня поверить тебе, Целий! И все же, какие по цвету паруса и вымпелы, наших союзников Сиракуз?

– Голубого с нарезкой волн из белой парусины! Вымпелы того же цвета – голубого!

– Вот теперь я не ошибусь! – голос замолчал на минуту, потом продолжил, – И все же, я слышал, что при Дрепане, флот Баркидов, хоть и был не в полном составе, всего в двенадцать галер, а с ним, соединившаяся часть флота Ганнонов, разбили наш, в три раза превосходящий флот, консула Пульхра! Как, ты это прокомментируешь, Целий? Ведь они захватили 93 наши галеры?

– Им просто повезло! – Уязвление услышанным, чувствовалось в голосе Целия. – Но, клянусь Нереидами! Больше им такого везения не видеть! – Целий зло сплюнул за борт…

Он помолчал минуту. Молчал и его собеседник…

– Кстати, продолжил Целий, – туман становится плотнее, скоро рассвет!

– Шум весел со стороны Панорма! – слышится крик с дозорной мачты галеры.

– Вот и Сиракузцы! Только не пойму, как они минули нас? Получается, что они возвращаются назад! Но это, точно, не пуннийцы! Откуда им взяться у нас в тылу? – Целий напрягает зрение, смотря в плотный туман.

Серая пелена полностью накрыла море, временами рассеиваясь и разрываясь под действием движения воздуха.

Целий и Бриан вслушиваются в тишину ночи, размываемую плеском воды у бортов. И сквозь этот плеск. Слышится размеренный шум весел. Опускающихся с определённой периодичностью в воду и скрип весельных уключин.

– Построй дежурную часть манипула у бортов, Целий, – приказывает трибун Бриан, – на всякий случай!

Целий поворачивается и идёт к корме, по длинной, хищной палубе квинтиремы, к месту, где толпятся десятки воинов дежурного манипула.

– Что-нибудь видишь? – поднимает голову Целий, спрашивая громким голосом, дозорного, находящегося на смотровой площадке, на мачте.

– Только мачту! Туман скрывает остальное! Но, мачта по строению рей принадлежит нашей римской квинтиреме. Постойте! Месяц! На вымпеле месяц в пене!

С дозорной вышки звучит трубный сигнал тревоги. Целий уже пройдя мачту, приседает от неожиданности! До него не сразу доходят слова о вымпеле. Но уже, через секунду его прошивает холодная мысль: «Барка!»

Он хватает свою дудку центуриона и свистит построение около себя.

«На нос корабля, бежать уже поздно, не успеть построиться! – думает Целий».

В это время, с Антонием Брианом, происходят совершенно другие детали событий этой ночи. Отдав приказ построить манипул, он всматривается в туман… Вот из пелены появляется нос римской квинтиремы. Она плывёт со стороны Панорма и это совершенно успокаивает Бриана… Он облегчённо вздыхает… Но, в этот момент, сверху наблюдательной башни звучит сигнал тревоги! Бриан хватает ближайший щит, которые рядами укреплены на бортах галеры и в спешке надевает его на руку. Мгновение, и в его другой руке блестит меч! Он видит, как к борту галеры подходит нос другой квинтиремы с вымпелами непонятного для него значения! Раздаётся хруст ломаемых весел дежурной весельной команды, которая несёт ночную вахту. Квинтерема не таранит их корабль, а идёт почти борт о борт, параллельным курсом, специально ломая весла, чтобы галера потеряла ход! Бриан, с ужасом видит, что мостик именуемый у римлян «Дуилиным мостом», а у других народов, прозванный «вороньим» из-за крюка на его конце, отведён в сторону его галеры… Мост с грохотом падает на борт квинтиремы Антония… Корабли резко дёргают друг друга, сцепляясь… Строящиеся шеренги манипула в середине галеры падают на палубу, от её резкого колебания… Бриан, ухватившись за канаты гафелей, удерживается на ногах и с ужасом замечает, как на мосту появляются вражеские воины… По виду они очень ловки! Если судить с какой быстротой они вскочили на качающийся, ещё шаткий мост…